"Искупление" (Atonement), Иэн Макьюэн

[heorrenda]

Вчера, наконец, дочитала "Искупление".
Оценки книге ставить не буду, так как написана она на пять с плюсом, а общее впечатление - на единицу.

Мой пересказ книги для тех, кто не читал (спойлеры, естественно)

Первая часть. 1935 год, загородное поместье. Герои: 13-летняя Брайони Толлис, мечтающая стать писательницей, её сестра Сесили Толлис и Робби Тёрнер, сын уборщицы, которому покровительствует отец семейства Толлис.
Сесили и Робби тянет друг к другу, Робби по ошибке отправляет Сесили записку с неприличным предложением, которую он написал тоже как бы в рассеянности. Брайони читает записку и приходит в ужас. Приехали гости - брат Леон и его друг по фамилии Маршалл, шоколадный магнат. Кроме того, в гостях у них 15-летняя кузина Лола и два её маленьких брата-близнеца. Маршалл явно заигрывает с Лолой.
Сесили читает неприличную записку и после этого отдаётся Робби прямо в библиотеке: это видит Брайони. Во время ужина мальчики сбегают, их ищут всю ночь. Во время поисков кто-то насилует Лолу, Брайони (при молчании Лолы) заявляет, что это был Робби. Робби попадает в тюрьму на три с половиной года.
Вторая часть. Прошло четыре года, Робби вышел из тюрьмы, отправился на войну, там его ранят. Сесили не общается с родными и поддерживает его.
Третья часть. Брайони работает медсестрой; она присутствует на свадьбе Лолы и Маршалла. Потом она извиняется перед Сесили и Робби и обещает сделать всё, что можно для реабилитации Робби, объясняет, что настоящим преступником был Маршалл (Сесили подозревала сына садовника); это не помешало Лоле выйти за него.
(Эпилог). Прошло 59 лет, 77-летняя писательница Брайони готовит к публикации роман об этих событиях, в поместье, которое стало гостиницей, отмечается её день рождения. Выясняется, что на самом деле Робби погиб на войне, Сесили убило во время воздушного налёта, но Брайони может в своей книге вернуть им счастье, которого у них не было (ну и заодно разоблачить Маршалла).


Что сказать хочу.


В книге содержится письмо от издателей к юной Брайони, где ей говорят, что она описывает всё хорошо, лето, реку и т.д., но надо бы какой-то сюжет, чтобы читатель попереживал. У меня к автору совет прямо обратный: я с удовольствием читаю все описания дома, лета, беседок и мостика, даже работы Брайони в клинике - и этот сюжет мне тут вообще никак не сдался, лучше бы его убрали.

У меня несколько странная аналогия. Представляю себе, что я космонавт, что ли, который пришёл читать лекцию в школу или в институт, и мальчик гордо демонстрирует мне космический корабль, сделанный из бутылок. С одной стороны, как бы ребёнка надо похвалить, с другой - практического применения этому предмету нет, на него перевели кучу бутылок (которые можно было бы утилизовать). Я без этой штуки знаю, как летает космический корабль и как он устроен, мне для этого не нужна пыльная пластиковая моделька, которая не только в космос, но даже и в стратосферу всё равно не полетит.

Вот примерно такое у меня чувство по поводу устройства книги Макьюэна. Примерно с середины третьей части ты начинаешь понимать, что многое в этой истории придумано и создано Брайони (действительно ли ей написали из редакции такое восторженное письмо?); в финале понимаешь, что Брайони написана вообще вся история. То есть это не то, что "ненадёжный рассказчик". Рассказчика вообще не было, автор - не рассказчик, он снимает с себя всю ответственность.
По тому, что в госпиталь Брайони поступает военные с мест, где сражался Робби, понятно, что если бы он выжил, то попал бы туда: можно понять, что на самом деле Робби умер (в главе упоминается и налёт, в котором погибла Сесили). Во многом понятно, что вторая часть заканчивается смертью Робби (Брайони, конечно, нам рассказывает, что он вернулся к Сесили, но логика повествования, чувства Робби, ход его болезни, который Брайони, как автор, пытается себе представить - в итоге говорят о том, что он не эвакуировался).
В вымышленной сцене в квартире Сесили с Сесили и Робби Брайони рассуждает, что мол, в происшедшем виновата война. Конечно же, это не так: если бы не тюремный срок, Робби не оказался бы рядовым, он бы успел несколько лет отучиться на врача, и, скорее всего, работал бы в госпитале.

В эпилоге медленно выживающая из ума Брайони рассказывает, как ей нравится править военную матчасть, по которой ей написал замечания какой-то полковник, но если вернуться к военной главе, то оказывается, что Брайони ничего не поправляет: полковник ей пишет, что на военном не могло быть берета, в тексте офицер по-прежнему комкает в руках берет. Это целиком её текст. Во второй части Брайони вкладывает в сознание Робби воспоминание о том, как она в десятилетнем возрасте пыталась утонуть, чтобы Робби её спас, потому что была влюблена в него. Действительно ли он помнил об этом? О том, что это помнит она, мы знаем из эпилога, но действительно ли у неё это вскоре прошло?

Интересно читать про работу Брайони в госпитале, но опять-таки осознаёшь, что это всё в основном выдумано. Сама Брайони говорит, что жалеет, что не записывала реальных подробностей, а дневник, который она вела в госпитале, содержит фантазии, обобщения, додумывания. Весь апофеоз чистой, аккуратной медсестры, похвалы сестры Драммонд, идеальные отношения с больными - это всё самооправдания Брайони, вроде бы отработавшей свою вину перед погибшим Робби. Не приходится сомневаться, правда, что она была аккуратна - это подчёркивается с самого начала.
Вообще можно прочесть эту историю, как историю человека психически ущербного, может быть, ущербного в саму силу своего таланта (склонность всё каталогизировать, выстраивать всё в порядке, вплоть до мелких безделушек), и ущербного изначально, который строит мир под себя, и не в силу юности и глупости, а в силу неспособности понять его. Брайони перестраивает жизнь сестры под свою так и не сыгранную пьесу о заблудшей Арабелле (героиня бежит дома из-за злодея, и потом соединяется с героем-врачом: врачом, кстати, Робби стать не успел). В конце для 77-летней Брайони эту пьесу разыгрывают дети её родных, как бы подтверждая её правоту, её право на перестройку мира, точно так же, как полиция подтверждала её историю о том, что Робби якобы преступник - ну не может же она поставить под сомнение свою собственную историю.

Социальный аспект происшедшего затушёван как Брайони, так и отчасти автором. История про преступника-сына уборщицы просто оказалась для всех удобной, в отличии от истории про приставания шоколадного магната к 15-летней девочке. Лола изначально скрыла поведение Маршалла: после беседы с ним в детской комнате у Лолы (когда Маршалл предлагал ей шоколад) появились синяки и царапины, а она обвинила 9-летних братьев в том, что они били её. Отчасти именно поэтому они сбежали из дому. Лола знает, чего хочет, пусть даже такой ценой (она ведь, кстати, знала про записку Робби, Брайони рассказала ей, и отчасти именно поэтому Лола тоже сочла эту версию удобной).

Можно было бы ещё порассуждать про роль рассказчика в этой книге, но всё-таки уже сделаю вывод.

Книга хороша, как книга, но для меня это всё-таки пластиковая модель, которая не взлетает.
"Бледный огонь" Набокова, у которого с этой книгой много общего (в конце третьей части, в сцене с Сесили и Робби повествование проецирует то же странное чувство нереальности, как в сцене Кинбота в библиотеке в "Бледном огне"), - для меня, конечно, тоже пластиковый. Но Набоков талантливее Макьюэна, и вообще Кристобаль Хозевич успел раньше.

Очень странный, какой-то сериальный ход с ошибочно отправленным письмом, который ведёт за собой 70-80 страниц рассуждений про "промежность" (в оригинале cunt всё-таки вроде). Какой-то Козьма Прутков с "пойдём на антресоли" (*).
Параллельно я читала Арментроут, и подумалось мне, что вообще для человеческого существа естественнее читать про то, как Избранная переживает по поводу своей любви к наследному принцу королевства вампиров, чем 70 страниц рассуждений Робби и Брайони про то, что вот промежность, и можно ли про неё вообще писать и что.

Дальше знакомиться с автором считаю бессмысленным.

(*) Теория заговора: письмо написала сама Брайони, так как оно было напечатано на машинке, а Брайони именно на машинке писала свои сочинения.


PS: из англовики выяснила, что описание госпиталя (как раз самые интересные места в книге) автор передрал из мемуаров романистки Люсиллы Эндрюс, которая сама работала в госпитале многие годы и писала романы про врачей и медсестёр. В защиту Макьюэна от обвинений в плагиате выступили Апдайк, Этвуд, Зэди Смит и аж целый Пинчон. В общем, "если Пастернака передерет Вася Пупкин, то Вася мерзавец, а если Пастернак Васю, то пусть Вася ему ноги целует, благодарит за честь" (с) Никитин.